Фанфик часть 3

[ChristianW]

Название: Живи для меня
Автор: Christian W.
Бета: как не было, так и нет =(((
Жанр: агнст
Предупреждение: смерть персонажа
Статус: в процессе
Размер: наверно все-таки миди
Дисклеймер: всё и вся принадлежит создателям сериала «Зачарованные»
От автора: Не знаю, каким получится фик, т.к. пишу впервые. Просьба высказать свое мнение и критику начинающему автору.

Глава 10

Глава 10.
Я не понимаю, как это могло произойти… но ведь ему не так больно, правда?... не заставляй меня убивать их обоих… ты опоздал, Лео… но я не могу выбирать между вами, это слишком тяжело… и не надо… ты должен спасти Уайета… врач сказал, что у нее осложнения… как ты мог, Гидеон… мне жаль, но возможно ребенок не выживет… спасешь Уайета, спасешь мир, и ты это знаешь… я знаю, что ваша любовь к нему гораздо сильней глупого заклинания… признай, Лео, что я прав, ему не стоило появляться на свет… он слишком силен… с тобой все будет хорошо, я обещаю… мы ничего не делали, все уже само случилось…мне жаль, Лео, но это для всеобщего блага… не умирай, пожалуйста… он бы не провернул все это в одиночку, с ним кто-то, кто знает Подземный мир… у нее открылось внутреннее кровотечение, которое врачи никак не могут остановить… мы должны его найти, у него мой сын… магия Старейшины слишком сильна, тебе меня не вылечить, а Гидеон ни за что на это не пойдет… с тобой останется Пейдж… я пришел сюда, чтобы спасти своего брата, и не намерен отступать сейчас, в самом конце… здоровый малыш, крепкий… а я все это время верил тебе… вот он, новорожденный Кристофер… можно её увидеть… как будто мы его и не теряли…
- Лео, приснись! – негромкий, но настойчивый голос Пайпер звучал над самым ухом. Лео открыл глаза. Рука его жены до сих пор легонько трясла его плечо. – С тобой все в порядке?
- Эмм, да все хорошо. Просто плохой сон, - он поднялся с подушки, чмокнул жену в лоб и встал с кровати.
- Ты куда? – Пайпер, судя по всему, не поверила, что все нормально и решила все выяснить наверняка.
- Нет-нет, ты спи. Время всего… - мужчина посмотрел на часы, - ого, уже половина пятого. Я встану, начну готовить завтрак, а ты поспи еще пару часиков и присоединяйся ко мне.
Женщина еще раз подозрительно глянула на мужа и легла на кровать.
Но на кухню, как обещал жене, он не пошел. Вместо этого он опустился на диван в гостиной. Мысли крутились вокруг того, что с ним происходило в последние несколько дней. Точнее, с его памятью. Он не раз об этом думал, но ничего, что помогло найти решение этой проблемы, так и не вспомнил. Ну кому это надо, так издеваться над их воспоминаниями и чувствами? В том, что у них с Фиби сходные видения и навязчивые мысли, у Лео сомнения не было. Разница лишь в том, что она видеть это может в любое время суток, а его в основном пробивает во сне. За дни, прошедшие с момента разговора с Гремс, на него средь бела дня больше не накатывало. Словно кто-то подумал и решил, что не стоит напрягаться и стал внедрять лжепамять Лео только по ночам. С Фиби дела обстояли гораздо хуже. У нее все чаще и чаще болела беспричинно голова, она выпадала из реальности, не иначе как под действием очередного душераздирающего видения, стала плохо спать, часто бывала рассеянна. Это не могли не заметить остальные, но в отличие от Лео, Пайпер и Пейдж считали, что это просто хронические усталость и невысыпание. Мужчина понимал, что они должны знать, что происходит с их сестрой, но это было не ему решать, а Фиби, которая решила, что может справиться своими силами и силами Лео, а нервировать Пайпер лишний раз ни ей, ни ему не хотелось. На том и порешили.
******
Секунды, минуты, часы и дни. Время. Его самый большой враг. При жизни оно не давало заниматься проблемами столько, сколько они того требовали, а после смерти стало тянутся словно жвачка, этакая неоднородная масса непонятно чего, яркого и жизнерадостного цвета, но при этом напрочь отбивающая желание брать в руки или связываться с этой неаппетитной и даже малоприятной субстанцией напрямую. Гораздо более правильней просто с невнятным восклицанием бросить ЭТО себе под ноги, не замечая того, что на самом деле, не мы решаем, а то самое Время. Выбросить то мы его выбросили, но избавиться так и не сумели. И никто не сумел.
Он был не исключение. Всеми фибрами своей души он ненавидел Время. То его слишком мало, то чересчур много, то оно летит со скоростью света, то стоит над душой, требуя непонятно чего. Сейчас как раз наступил тот период, когда его слишком много. И вот ты сидишь сутками напролет и размышляешь, как быть дальше. Все, о чем можно было подумать, подумал, все, что хотелось вспомнить, вспомнил. И все. Новых мыслей в голову никто не подбрасывал, поводов для размышлений в ближайшее время не предвиделось, и делать ему было абсолютно нечего. Хотя, нет, был один вариант, но уж больно он радикальный, да и неприятно как-то подглядывать. Но когда это безделье начинает слишком давит на и так расшатанную психику, он решает, что единственная возможность как-то занять мысли на пару недель не так уж и плоха.
Улица. Дом. Комната. Кажется, его. Потому что как-то привычно расставлены знакомые предметы. Все такое знакомое, родное, но давно оставленное. Шкаф, книжная полка, кресло, его любимое. Так было приятно на нем сидеть с очередной книгой в руках. А рядом со шкафом его музыкальный центр. Как же он любил музыку: тяжелую и депрессивную, легкую и ненавязчивую, с глубоким смыслом и привязчивым мотивом – одним словом ВСЮ. И желание услышать что-то любимое в тот момент стало просто непреодолимым. Он подошел к центру и нажал кнопку, мимолетно удивившись, что в этот раз у него получилось дотронуться до предмета, а не «проткнуть» его пальцем насквозь, как обычно.
И полилась музыка. Его любимая.
Как бы не хотелось её слушать и слушать долгое время, раз уж выдалась такая возможность, он понимал, что хорошего понемногу. И снова щелкнул по кнопке. На комнату обрушилась тишина.
Теперь кресло. Такое мягкое, но не большое, подлокотники из темного дерева, сиденье обито изумрудным плюшем, слегка протертым от времени. Он неспешно подошел к нему, нежно проведя по невысокой спинке….
- Крис? – удивленный и какой-то вымученный голос заставил его резко крутануться на месте вокруг своей оси и увидеть ИХ.
Они стояли совсем рядом, всего несколько шагов от него, но вместо того, чтобы к ним приблизится, он вымученно опустился в кресло, не сводя глаз с двух мужчин, стоящих около кровати. Потом один из них обернулся к другому и что-то сказал, но его собеседник не отвечал. Он с выражением какого-то непонятного облегчения и ужаса не сводил глас с кресла. Взгляды двух парней скрестились, но об этом знал только один из них, тот самый, о котором здесь все говорят.
Такой приятный прохладный воздух разом вышибли из его легких. Крис? Да, это его имя, на мгновение стало даже как-то странно, что о нем вспомнили, ведь в последнее время они не особо утруждали себя скорбью по усопшему. А ведь призраки все чувствуют, особенно когда их вспоминают.
И сейчас он подавлял почти неконтролируемое желание показать им на что он способен. Кто сказал, что в гневе только человек способен проявлять необычные способности, не доступные в обычном состоянии? Духи тоже кое-что могут, когда расстроены. Но проблема была в том, что это желание было ПОЧТИ не контролируемым. Что-что, а контролировать свои эмоции и постыдные желания он умел мастерски – жизнь научила, и если был хотя бы очень маленький шанс себя сдержать – он это делал.
Подавив в себе еще и за компанию сожаление от того, что все-таки сумел сдержаться, а не показать обижавшим его людям, что они рано сбросили его со счетов, он ушел. Обратно к себе, воевать со Временем. И ему отчего-то казалось, что на ближайшую неделю его оставят в покое с новыми мыслями, которые было просто необходимо обдумать.
******
Этой ночью неприятные сновидения терзали не только Лео. Уайет тоже метался в кровати в сетях своих учащающихся кошмаров. Они снились ему все чаще и чаще, в них появлялось все больше подробностей, заставляя по утрам мимолетно думать, что он будто проживает две жизни – свою и чью-то еще. Уж больно реальными казались его сны.
Этот не собирался становиться исключением. Поначалу, он был каким-то размытым, неточным, непонятным, картины мелькали и перескакивали, путались, потом темнота. Словно закончилось действие сонной пыли, которую щедро на него посыпал Морфей, завлекая в свое царство. Но темнота, а вместе с ней и так необходимый Уайету заслуженный отдых, продлилась недолго.
Сон стал пугающе точным. Ярким, но не настолько, чтобы усомниться в его реальности, точным, и от того кажущийся правдивым. А еще стойкое ощущение того, что это НЕ ЕГО чувства, действия и мысли. Он бродил по дому, но не по своей воле. Ему как будто выдали путеводитель, которому он должен безукоризненно следовать. Вроде бы идешь сам, но не туда, куда хочется. Имеешь свою волю и желания, но подчиняешься и исполняешь чужие. Так ненавязчиво, что он не сразу это понял.
Было тихо. Но тишина не была абсолютной. С улицы доносились привычные звуки, которые и должны оттуда доносится. Было тихо в самом помещении, в котором он находился. Залитая солнцем комната казалась смутно знакомой. Он вроде бы где-то её видел, может даже бывал в ней, но вот вспомнить, когда именно, не получалось. Поэтому он просто прошелся по ней. Кажется, это был кабинет, но довольно запущенный: везде пыль, некоторые предметы просто свалены в кучу, кипы бумаг валялись не столе вперемешку с книгами. Уайет поднял одну из них, самую верхнюю, но понять, что в ней написано не смог. Язык был другой, и парню почему-то показалось, что на Земле на нем не разговаривают, возможно она из другого мира.
Закрыв книгу и вернув её на место, он подошел единственному окну, сквозь которого в комнату поступало так много света. За ним обнаружился лес. Густой, дремучий, темный. Отчего-то эта картина вселила в парня смутное беспокойство, хотя минуту назад все было хорошо. Нахмурившись, он вновь вернулся к осмотру комнаты. На стенах висело множество картин, гобеленов, портьер. Были даже мечи в ножнах, судя по всему старинные. Он двинулся по периметру кабинета, повнимательнее рассматривая содержимое стен.
Картины были разные: большие и маленькие, цветные и черно-белые, но их объединяло то, что они все изображали пейзажи. На взгляд парня, их разглядывающего, довольно красивые. Следом за одной из таких картин висела портьера. Тяжелая он изобилия пыли на ней, темно-красного цвета, она создавала впечатление чего-то большого и массивного. Уайет на несколько секунд задумался, стоит ли трогать то, что долгие годы никто не трогал, затем любопытство все же победило, и он схватился за тяжелую кисть, висевшую на краю, при этом его еще раз кольнуло беспричинное беспокойство и дернул ткань в сторону.
Спальня не купалась в серебристом свете, несмотря на то, что за окном было полнолуние. Комната была погружена в ночной мрак. На кровати в плену своего кошмара метался и мычал парень, но проснуться у него получилось не сразу Несколько минут он поворочался, а затем с невнятным вскриком сел на кровати, тяжело дыша.
Уайет провел рукой по лицу, стараясь при этом смахнуть с него остатки своего сна. Посидев так с минуту и поняв, что спать нет никакого желания. Он направился в ванную, что бы привести себя в порядок. Было еще довольно рано, но не настолько, чтобы появилось желание вновь улечься в теплую постель и скоротать время до утра во сне. Поэтому он, поразмыслив, поднялся на чердак.
Ему всегда нравилась эта комната. Еще будучи мальчишкой, он с удовольствием проводил здесь большую часть дня, иногда рассматривая Книгу Таинств, а иногда просто наблюдая в окно за открывающимся видом на всю улицу. Часто бывало и так, что они с Крисом пытались что-то сварить из имеющихся тут трав.
Они с Крисом…. Эта мысленная фраза пробудила уже ставшим привычным чувство невосполнимой потери. Снова и снова он возвращался к своим воспоминаниям, которые у него остались. Они были разными: яркими и не очень, из детства или юности, приятные и холодящие кровь от вспомнившегося страха. Но его память хранила их все. Это стало входить у него в привычку: крутить и вертеть картины их совместного прошлого, выискивая новые детали и размышляя над своими же мыслями, задумываясь, а правильно ли он поступал, не были ли бессмысленными его метания, в попытке защитить и понять своего младшего братика. Часто, в минуты особенно сильно накатившего одиночества ему казалось, что в те периоды своей жизни он был просто жалок. Метался от одной крайности к другой, ища выход, копаясь в себе, в поисках причины таких отношений с самым близким ему человечком. Это не надо было делать. Нужно было просто быть с ним рядом, ловя последние минуты совместной радости.
Но он тогда ошибся. Опять. Не желая принимать Его решение, все чаще запирался и размышлял в гордом одиночестве. Дурак! Он отгораживался, считая, что больней ему уже не будет, что он уже потерял своего Криса, что чем раньше он отодвинется от него, тем раньше у него перестанет болеть душа и разрываться сердце от одиночества. Этого он так и не добился. Единственным его достижением стало то, что он ослеп. Как еще объяснить то, что он не замечал сходные обиду и одиночество в любимых золотисто-зеленых глазах? Как сгладить то, что доводя до ручки от душевной боли себя, он обрекал на нее своего брата? Никак. Только жить дальше, моля его душу о прощении.
Воистину, ночь – самое спокойное время суток. Время, когда безгрешники спят сном младенца, а те, у кого совесть не чиста, предаются самоанализу….

Глава 11

Глава 11.
Четыре с половиной месяца назад
Шерил Донован всегда просто души не чаяла в детях. У нее никогда не было своих, поэтому все свободное время она старалась проводить с чужими, обучая их тому, что она знала сама. Постепенно чужие дети у нее стали всем: она ими жила, радовалась за них, огорчалась вместе с ними. Сама того не заметила, как поселилась на работе. Преподавание заменило ей мужа и детей, которых у нее никогда не было.
В тот день было немного пасмурно. Осень все-таки, середина ноября. Женщина, как всегда она это делала по вторникам, пошла за новыми ингредиентами в город. Хоть и было на улицах города сыро и ветрено, Шерил очень любила это время года. Может это потому, что она родилась в октябре, может из-за того, что именно осенью в Школу, где она преподавала, приводили новых детишек, а может это просто от неповторимой красоты ярких красок, захвативших все живое вокруг. А может из-за всего сразу.
В маленькой неприметной лавочке на набережной все её знали. Она была мила и дружелюбна, приходила каждую неделю, и хозяин лавочки, торгующей разнообразными составляющими для магических зелий, всегда старался угодить немолодой, но по-прежнему привлекательной учительнице. Как и в этот раз. Когда с основными покупками было закончено и женщина собиралась уходить, хозяин хлопнул себя по лбу за забывчивость, и окликнул покупательницу, которая уже открывала дверь. Она обернулась.
- Мисс Донован, совсем забыл вам сказать, но к нам завезли очень редкий ингредиент, и мне кажется, что вы одна из тех, кто пустит его на благие цели.
Шерил слегка удивленно спросила:
- Что же это?
- Экстракт Солнца.
Реакция женщины была как раз такой, как он себе и представлял. Это было очень редкая смесь, включающая в себя плоды Золотника, растущего в Тибете и цветы желтого азиатского Лотоса. Солнечный экстракт получил свое название из-за ярко-желтого цвета. С его помощью можно было успокоить любое существо в какой бы степени психоза оно не было. Не просто успокоить, а действительно подарить покой и рассудительность на достаточно долгое время, позволяя решать сложные проблемы в самых экстренных ситуациях. Если его применять в малых дозах. При передозировке существо, будь то ангел, маг или демон, просто впадало в глубочайшую степень депрессии, уходя глубоко в себя, ни на кого не реагируя и ни с кем не разговаривая. Затем, после недели самокритики, существо просто кончало жизнь самоубийством. Противоядия от передозировки экстракта не было, чем активно пользовались наемники среди демонов. Их способы убийства становились все разнообразней и разнообразней из года в год. И не оставляли следов. После серии страшных самоубийств магической элиты, экстракт перестали продавать в свободной продаже. Только тем, кто действительно в нем нуждался. Или проверенным людям.
Десять минут спустя, прижимая к груди пакетик со строго отмеренным ингредиентом, женщина подумала, что её сегодняшняя удача – хороший знак. Произойдет что-то доброе сегодня. Но эта мысль в голове у женщины продержалась ровно до её возвращения в Школу.
Около входа в здание никого не было, хотя обычно там толпились подростки, наслаждаясь последними лучами солнца в этом году. «Наверное, сегодня слишком холодно, и всех загнали во внутрь», подумалось женщине. Но по коридорам тоже никто не бегал, хотя на часах было десять утра, время перерыва между занятиями. Подогреваемая нехорошим предчувствием, женщина толкнула дверь директорского кабинета. Но её вопрос так и не прозвучал.
В кабинете находились директор и её семья. Шерил была с ними достаточно близко знакома, ведь именно она была учителем у детей в этой семье.
На только что вошедшую женщину никто не обратил внимание. Все продолжали сидеть на своих местах с отсутствующим выражением на лицах. Все, кроме одной, на вид самой старшей из женщин. Она взахлеб рыдала на плече у светловолосого парня, который гладил её по спине. «Неужели кто-то умер?», подумалось Шерил. В тот же момент она поймала взгляд миссис Метьюс, их директора, которая несколько секунд смотрела на нее, словно вспоминая, затем махнула рукой, прося выйти, и сама поднялась с кресла. Учительница попятилась в коридор.
- Мисс Донован, хорошо, что вы вернулись, - голос младшей из сестер Холливел был тихим и слегка хриплым, словно она очень долго молчала. «Так, скорее всего и было», подумалось Шерил.
- Что произошло? Неужели кто-то….
- Да, - полный боли ответ прервал её тихий голос. Директор подняла на нее красные от еле сдерживаемых слез глаза, и вздохнула. – Не могли бы вы на несколько дней меня заменить, я не в состоянии сейчас заниматься делами, нужно прийти в себя.
- Хорошо-хорошо, не переживайте, я за все присмотрю, - директор кивнула и повернулась, чтобы вновь вернуться в кабинет.
- Миссис Метьюс, скажите – кто это? Кто-то из студентов?
- Да, но он уже выпустился. Мой племянник Крис, - женщина слегка поджала губы, давя в себе рыдание, и тихо закрыла дверь в свой кабинет, но Шерил этого уже не видела.
Она просто стояла посреди коридора, не в силах сдвинуться с места. Крис? Тот самый, с зелеными глазами? Тихий темноволосый парень, знающий в пятом классе о зельях даже больше, чем она сама? Зажав рот рукой в попытке не разрыдаться самой, она добежала до своего кабинета и рухнула в кресло вместе с пакетами, которые до сих пор держала в руке.
Для женщины, буквально вырастившей малыша в статного юношу, это было ударом. Она всегда очень сложно переживала такие моменты. Еще бы, ведь он был для нее как сын, и тут узнать, что его больше нет. Женщина еще раз вздохнула. Ей просто надо отвлечься, занять чем-то голову. Например, работой. Точно, сейчас она как окунется с головой в работу, а «вынырнет» где-то через пару месяцев, авось и память обо всем забудет, и не так горестно будет вспоминать о детях, когда в школе происходит такое.
Но её мыслям не суждено было сбыться. В школе еще долго говорили об этом.
******
Пять лет назад
В особняке на Прескотт-стрит бурлила жизнь. Впрочем, как и всегда по понедельникам. Кого-то надо отправить в школу, кому-то самому собраться, да при этом постараться не опоздать. Кто-то крутился у плиты, кормя многочисленное семейство завтраком. Обычная суматоха после выходных. И получасом позже Пайпер была искренне рада, что она, наконец, закончилась. Можно было с чистой совестью пройтись по дому, при этом ничего не вытирая от пыли или укладывая по местам. Просто насладиться тишиной. И она была рада в такие минуты. Пока не дошла до коридора второго этажа.
-… я просто хочу знать, как дела. Что в этом такого? Неужели это так сложно – просто сказать, что у него все хорошо?
Женщина притормозила у входа в комнату своего старшего сына, прислушиваясь. Вообще-то, она считала, что заниматься таким делом, как подслушивание просто недостойно, но все её принципы уходили восвояси, если дело касалось её детей. Для них она бы и не такое сделала.
- Я тебе говорю последний раз – он просил вам ничего не рассказывать. И я намериваюсь выполнить его просьбу. И вообще, ты сам мне сказал, что тебе нет до него никакого дела. Тогда зачем ты продолжаешь меня терроризировать, а?
- Я никогда не говорил и не скажу, что мне нет до него никакого дела! Ты просто не понимаешь….
- Чего? Того, что он тебе безразличен? Ооо, я прекрасно понимаю, что ты к нему испытываешь, и я полностью с ним согласен – вам не стоит про него ничего знать!
- Ты не можешь мне запрещать хотя бы узнать, как он….
Пайпер вздохнула. Такие разговоры в доме становились все чаще и чаще. Еще немного, и Лео рассориться еще и со старшим сыном. Хотя в чем-то она его понимала – ей тоже очень хотелось знать как дела у Криса, но тот возжелал общаться только с Уайетом. Никому больше в этом доме он не писал. Только брату. И суть этой переписки оставалась тайною за семью печатями. Они с Лео ни раз пытались узнать подробности жизни их второго сына, но первый был категорически против. Женщина не раз об этом задумывалась, и каждый раз находила всего одно разумное объяснение такого поведения – Уайет считал, что он виноват в том, что Крис решил уехать из дома черт знает куда на ночь глядя. Естественно, его вины в той ссоре не было, но разве ему это объяснишь?
Пока она размышляла, ссора набирала обороты. Теперь уже не только в коридоре, но и не первом этаже можно было услышать, что Уайет думает о людях, сующих нос не в свои дела. «Пора это прекращать», с такой мыслью женщина приблизилась к двери, чтобы через секунду от неё отскочить, потому что она распахнулась прямо перед её носом. В коридор вылетел Лео, чуть ли не дымясь от гнева. Бросив на жену короткий взгляд, мужчина практически вбежал в их спальню, громко хлопнув дверью.
Пайпер удивленно проследила за мужем. Не то, чтобы такая реакция была для нее в новинку, просто то, с какой скоростью Лео выходил из себя поневоле поражало. Вот что значит человек огня! (Прим. автора: как вы помните, Лео по знаку зодиака Лев, а они относятся к Огненной стихии.) Немного поразмыслив, она все таки предпочла разговаривать сейчас с менее взбешенным сыном, чем со злющим, как тысяча чертей, мужем.
В комнате Уайета словно динозавр прошелся: все вещи вывалены на пол и перемешены, на люстре висела пара джинсов, в аквариуме плавала книга, а на кровати лежала дверца от шкафа. Самого шкафа в комнате, к слову, не было совсем. Как и Уайета. Переместился? Сначала Пайпер так и подумала, но до её слуха донеслось какой-то шум в ванной. Женщина прошла туда и обнаружила своего сына, умывающегося в раковине и при этом сидящим на перевернутом шкафу. Не будь ситуация столь серьезной, она непременно бы рассмеялась.
- А что здесь произошло?
Уайет поднял голову и посмотрел на мать. Та в ужасе закрыла рот рукой. На лице сына красовался огромный и, на взгляд женщины, совершенно свежий синяк.
- Он что… эмм, Лео что – ударил тебя? – это прозвучало просто абсурдно, но если это так, то Пайпер его просто убьет.
Но вместо ответа Уайет как-то странно на нее посмотрел. В тот момент Пайпер стало всерьез страшно. Но, к её несказанному облегчению, её сын рассмеялся.
- Нет, мам, просто ты не так поняла. Это, - он показал на свое лицо, - мы просто со Стивом вчера вечером немного разошлись во мнениях, вот и слегка подрались.
- Слегка? – женщина прикоснулась к уже отдающему краснотой синяку.
- Мам, ну не стоит. Что, я не имею право вполне по-человечески подраться с другом. Мне казалось, что все так делают. Ммм, лучше не трогай, - парень поморщился, когда женщина опять дотронулась до лица.
Пайпер мимолетно улыбнулась мысли, что её мальчик уже совсем взрослый. Еще совсем недавно был таким крохой. Наверно так думают все матери, наблюдающие за своими повзрослевшими детьми.
- Тогда что здесь произошло? – улыбающийся ей сын тут же помрачнел.
- Да так, ничего особенного. Ты не волнуйся, мы сами разберемся.
- Знаю я ваши «сами разберемся» по горькому опыту! А ну-ка, рассказывай!
- Ладно-ладно. Я утром встал, потянулся, потом решил до завтрака сходить в душ, раз уж все были на кухне и завтракали, и он был свободен. Помылся, а когда зашел в комнату, то застал отца, роющегося в моих вещах. Мне это, естественно, не понравилось, а когда я спросил, что он тут делает, он ответил, что у него лопнуло терпение, и он намеривается узнать как дела у Криса самостоятельно, а раз я ему ничего не говорю, то он не придумал ничего лучше, чем порыться в моих вещах с целью обнаружения писем, которые он мне пишет. Наверное, хотел увидеть на них адреса, откуда они приходят.
Женщина еще раз осмотрела погром в комнате и ей пришло в голову, что не мог Лео тут так все переворошить, пока Уайет принимал душ. Или мог?
- Именно поэтому у тебя здесь такой бардак? Хочешь сказать, что тут твой отец так учудил.
Уайет немного покраснел.
- Ну не он один. Просто я ему немного помог.
- В смысле?
- Ну, ты всегда говорила, что я немного… неаккуратный.
- Неаккуратный? Ты хочешь сказать, что вещи на люстре, под кроватью и шкаф в ванной – это твоя неаккуратность?
- Если честно, то да.
- Тогда, молодой человек, сегодня вам предстоит увлекательнейшая уборка на весь день, - Пайпер посмотрела, как сын кивает головой в знак согласия и выходит за дверь.
Уайет тихо подошел к двери, чтобы удостовериться, что она действительно ушла. Тихо закрыв дверь, он подходит к столу, и, поминутно оглядываясь, отковыривает несколько паркетных досок. Под ними спрятано его сокровище: письма, которые так отчаянно искал отец, и, слава Богу, не нашел. Уфф, Уайет когда увидел его, роящимся в шкафу, аж сердце чуть не выпрыгнуло от сначала страха, затем облегчения, что вчера он додумался перепрятать коробку в более недоступное место.
Сдув с нее пыль, он нежно провел по картонной крышке. Внутри лежало письмо. Новое, еще не прочитанное. Так непреодолимо захотелось прочесть его сейчас, но не стоит торопиться. Нужно дождаться ночи, тогда можно будет и письмо десять раз прочитать, и ответ написать, и понастальгировать об ушедших временах.

Глава 12

Глава 12.
Пять лет назад
День был обычным. Зайти в университет за расписанием экзаменов, переговорить с некоторыми учителями, завернуть по дороге в супермаркет и купить конверты для международных писем, потом домой – отбиваться от отца, который внезапно захотел узнать своего второго сына получше. За что и огреб два месяца назад. Уайету до сих пор становилось больно при воспоминании о том огромной ссоре, что закатил Крис. Мда, его брат всегда умел скандалить, этого у него не отнимешь. Тот вечер для многих в его семье закончился плачевно. В прямом смысле этого слова. Почти вся женская половина их ячейки общества пролила слезы, убеждая себя или Криса, что то, что он говорил – наглая ложь. Но кому и когда удалось переспорить Криса?
Уайет покачал головой своим воспоминаниям, которым предавался последние несколько минут в супермаркете в отделе канцелярских товаров. Парень огляделся в поисках конвертов и его взгляд упал на соседний отдел, судя по всему, для шитья или чего-то такого. Парень, сам того не ожидая, им заинтересовался. На самом краю полки внизу стояли две катушки с лентами. Зеленой и синей. «Красивые цвета. Прям как у нас ним глаза – у Криса зеленые, а у меня - синие», подумалось Уайету. Он отмерил по половине метра каждой, почувствовав себя при этом какой-то сантиментальной пятнадцатилетней девицей, но у него почему-то было твердое убеждение, что он найдет этим лентам применение.
На кассе на него немного косо посмотрела какая-то мамаша с ребенком на руках. Он улыбнулся малышу, темноволосому мальчику лет пяти с карими глазами. Малыш смущенно улыбнулся ему в ответ. Уайету в такие моменты всегда переполняли нежность к этим маленьким людям. Все-таки не зря он решил пойти по стопам врача в медицину. Вот только не в хирурги - парень просто не любил кровь и её запах. Уайет понял, что ему безумно нравилось возиться с маленькими братишками-сестренками, как совсем маленькими, так и постарше, и, не задумываясь, пошел на педиатра. Вот, на носу майские экзамены, которые решат – переводится он на третий курс или нет.
Еще раз улыбнувшись мальчику, Уайет забрал свои покупки и направился к дому, находившийся в паре кварталов от супермаркета.
******
Привет, Уайет!
Как дела? У меня все вроде бы хорошо. Нашел себе вполне приличное жилье с видом на Колизей. Тут так красиво. Если хочешь, потом пришлю фотки.
Как родители? Пришли в себя после моего «большого взрыва»? Надеюсь, что да. Ненавижу, когда мама плачет.
Хотя бы на это письмо ответишь? Или опять сделаешь вид, что тебе ничего не приходило?
Пока.
На это письмо Уайету придется ответить, а то окончательно потеряет связь с братом. На прошлые четыре послания он не отвечал по той простой причине, что не удержался бы и попросил вернуться назад. Первой же строчкой. И эта просьба больше бы напоминала мольбу.
Уайету было сложно понять желание Криса находиться как можно дальше от своей семьи. Сложно, но возможно. Таким энергичным людям, как его брат не сидится на месте. Неуемная душа путешественника требовала приключений. И Крис поддался требованиям своей натуры. Впервые в жизни. До этого он просто позволял себе горестно вздыхать над интернетовскими страничками о культуре и достопримечательностями какой-нибудь страны, находящейся за тридевять земель от дома. Уайет на раз слушал, как он бы прогулялся по улочкам Рима, посмотрел на Эйфелеву башню и так далее. Сам тяги к разнообразию не имел, но вздыхал вместе с братом о несбывшемся. Ага, довздыхался! Теперь Крис мало того, что на другом континенте, так еще и не думает возвращаться! Как будто ему здесь плохо жилось. Наоборот, очень даже хорошо. По крайней мере, первые лет пятнадцать-шестнадцать.
А дальше начиналось самое интересное. У Криса начался переходный возраст. И он, как и у многих подростков, сопровождался бурным самовыражением. Настолько бурным, что родители не выдерживали. Надо ли уточнять, что после очередной головомойки, устроенной ими, Крис делал, что от него требовали с точностью да наоборот. Все семейство Холливелов выло. Кто от смеха над его очередной выходкой, кто над воспитательными мерами, которые не действуют. А кто просто так, за компанию. И так пару лет. К чести Криса, долго этот переходный момент у него в голове не задержался. Годам к восемнадцати он подуспокоился, взялся за ум. Но вот посягательства на личную свободу воспринимались в штыки. Малейший намек на подчинение с его стороны, и все, «взрыв».
Уайет долго за всем этим наблюдал со стороны, не вмешиваясь. Не сказать, чтобы родители были не правы совсем, и в словах Криса была доля правды, но вот найти решение или хоть как-то согласовать свои действия не одна сторона не хотела. Еще бы, ведь для этого пришлось бы идти на уступки. А ни отец, который требовал послушания все ожесточеннее, ни Крис, бунтующий по малейшему поводу к ним готовы не были.
Сначала семейство разделилось на два фронта. Точнее, нет, на три. Первый – старшее поколение, то бишь родители юных магов. Они всячески старались приструнить Криса, дабы его революционерские (Прим. Автора: как правильно пишется слово то?!) идеи не перекинулись на других подростков, уже прислушивающихся к действиям своего более старшего кузена. Не одному из родителей не хотелось повторения «боевых действий», только со своим ребенком.
Вторая группа, самая большая. Все многочисленные отпрыски семьи. Все, как один, встали на защиту своих и чужих прав и требовали больше свободы.
Была и третья группа. Те, кто предпочли сохранить нейтралитет. Туда входили только Уайет, Фиби, которая, как психолог со стажем, критиковала взрослых за некорректное поведение со своими детьми. И еще там была Пенни, дочь Фиби, не входившая ни в одну из групп по причине своего слишком маленького возраста. Малышка просто не понимала, из-за чего иногда все ссорятся. Вот так было вначале.
Через месяц самая маленькая группа стала самой большой. Родители разобрались со своими любимыми детьми, успокоились, что по стопам Криса никто не пойдет, и уселись наблюдать со стороны за разворачивающимися событиями. Подростки обрадовались, что так просто, малой кровью, получили желаемую свободу, тоже перестали бунтовать. Остались на фронтах самые стойкие: Крис против Лео и Пайпер, которая не выдержала и месяца и сдалась. Сказала, пусть делает, что хочет, он уже взрослый мальчик, у него своя голова на плечах, и вообще, ничего дурного он никому не делает. И примкнула к нейтралам. «Войну» продолжали самые упрямые. Крис и его отец.
Ситуация накалялась изо дня в день, и под конец один из них не выдержал и просто решил, что с него хватит и ушел один, в тоненькой майке, в проливной дождь, в первом часу ночи неизвестно куда и непонятно зачем. Но упрямец не вернулся. Написал, где-то через неделю, что живой и здоровый, и волноваться о нем не надо.
Уайет задумался. Что бы такое ему написать? Что он скучает? Нет, слишком жалко это звучит. Надо чуть-чуть, всего пару предложений и минимум эмоций. Краткость – сестра таланта.
Через полчаса на столе лежал готовый к отправке конверт с маленьким листком бумаги внутри, на котором было написано всего несколько фраз. И никаких эмоций. То, что нужно. Уайет убрал письмо Криса в коробку к остальным его посланиям, а свое – в карман ветровки. Но то почему-то не хотело влазить в маленький потаенный кармашек. Парень нахмурился. Там разве что-то есть? В свету настольной лампы на ладони оказались два клубочка с синей и зеленой лентами. Уайет улыбнулся. Придя домой, он совсем забыл про них, раздумывая весь оставшийся вечер над тем, что бы такого написать брату и сейчас он был приятно удивлен, обнаружив покупку. Потом его улыбка стала еще шире, когда он понял, куда можно применить ленты. Он подошел к шкафу и достал обувную коробку. Вытряхнув содержимое на стол, он собрал в стопку письма Криса по дате их пребывания и перетянул их зеленой лентой. «Под цвет твоих глаз, братишка», нежно подумал он. А синяя пока просто покоилась на дне коробки, но он знал, зачем она ему нужна.
******
2029 год
Гидеона тревожило смутная, пока еще не созревшая окончательно, тревога. Но она была, и Старейшина никогда не пренебрегал своим чутьем, как, впрочем, и интуицией, которая нашептывала, что скоро произойдет нечто такое, что перевернет многие жизни. Может быть даже его собственную, но размышлять на эту тему долго он не стал. Не в его правилах было ждать чего-то. Он предпочитал быт сам творцом своей жизни, а это предполагало правильное распределение сил и внимания. И сейчас этого самого внимания требовала весьма щекотливая ситуация с семьей Холливел. Гидеону нужно было срочно что-то делать. Но вот что….
По этому поводу у него было много мыслей одна краше другой, но рисковать здесь и сейчас не хотелось, несмотря на то, что сам по себе мужчина по характеру был азартным игроком, и любил ставить на карту все. Но, как правильно подсказывал разум, не благоприятное это время для того, что бы рисковать тем, чего он добился. Нет, здесь нужно хирургическая точность и холодная рассудительность. После некоторых раздумий, в его голове созрел воистину гениальный план.
Для начала, нужно было навестить своего старого знакомого. Барбас. Хитрый как лис, он был незаменим в Подземном мире. Тем более что натравливать на него Зачарованных он не стал. Решил повременить. Далее Гидеон подумал, что может подтолкнуть сестер к самому краю. Так близко к пропасти, как только сможет, чтобы они знали, что впрямь и впредь слова великих Старейшин стоит воспринимать всерьез, а советы Светлейших слушать с благоговением. А то совсем разошлись, творят что хотят.
Да, план хорош, даже слишком, но пока еще не продуман. Если его рассмотреть со всех сторон и не забыть про мелкие детали, то все получится. А цели у Старейшины были самые благородные: спасти свое положение и вернуть миру героев, которые уже когда-то спасали неоднократно мир, но затем решили уйти из этого дела. Они просто не понимали, что если ты рожден великим, то ты всю жизнь будешь великим, и дела твои должно быть соответствующие. Но женщины заявили, что их миссия выполнена, и они могут пожить для себя. Какие же они дуры! Как не понимают, что заботиться об этом мире – это на проклятие и не наказание, это – награда, Божья благодать, которую нудно заслужить, ради которой стоит просыпаться утром и ложиться спать ночью с улыбкой на губах. Ради такой цели стоит умереть только для того, чтобы человечество жило в благополучии.
Но ничего, Гидеон преподаст им урок, он сумеет объяснить, что такое Великое Предназначение и почему его нудно исполнять несмотря ни на какие собственные желания и не жалея свою жизнь. У него все получится, и уже совсем скоро, возможно даже через неделю, он сможет пройтись по Небесной обители, слушая, как другие Старейшины шепчутся за его спиной о том, как же много он делает для этого мира и о том, как же им повезло, что рядом с ними трудится ТАКОЙ человек. Он уже слышал когда-то эти фразы, наполненные уважением и доверием.
Ради этого стоит немного рискнуть. Совсем чуть-чуть. У него все получиться. Так же, как и двадцать пять лет назад.
******
- Лео, привет. Что ты тут делаешь? Что-то случилось?
- Привет, Вильгельм. Нет, у меня все хорошо. Понимаешь, я знаю, что это звучит странно и до меня такое никто не делал, но все равно прошу тебя о том, чтобы провести полное собрание по расследованиям. Насчет Криса. Нам всем.
- Зачем это нужно? – было видно, что просьба бывшего коллеги удивила Старейшину. Нечасто просили о доскональном рассмотрении дела, да еще и в присутствии всей семьи.
- Это необходимо для того, чтобы мы все смогли успокоится. Мы совсем ничего не знаем об обстоятельствах его смерти и уже успели много себе понапридумывать. А так и вам хорошо, что расследование, наконец, прекратят, и мы все знаем и не терзаемся догадками. Я же знаю, что вправе требовать этого, при том, что мне его даже не показали.
- Ты прав, но правила таковы, что я один не могу решить – проводить ли собрание или нет. Нужно проинформировать всех, кто входит в Совет. Лучше я приду и расскажу о нашем решении, как мы посовещаемся.
- Не стоит. Я сам навещу тебя, а то вряд ли у меня дома будут счастливы от того, что ты придешь, - Лео кивнул в знак прощания, и развернулся, чтобы уйти.
- Я ведь правильно понял, что твоя семья не в курсе, что ты собираешься привлечь их к собранию.
- Нет пока. Когда вы согласитесь – а в этом я не сомневаюсь – я им все расскажу. Они не будут против, - Лео обернулся к Старейшине.
- Только совершеннолетние, ты знаешь правила.
- Даже лучше, чем ты думаешь.
******
Гидеон стоял и не верил своим ушам. Такая удача еще ни разу не сопровождала его. Лео САМ захотел провести собрание. Его не пришлось уговаривать, уламывать, объяснять необходимость детального рассмотрения всего расследования. Это было просто немыслимо. Чуть ли не впервые в жизни мужчине захотелось запрыгать от радости. Они сами все сделают. Ему даже не придется вмешиваться. Это сильно вдохновляло. Его план сработает. Он сможет доказать этим зазвездившимся ведьмам, КОГО на самом деле нужно слушать, и КТО всегда остается прав.
Он уже знал, что тот день, когда ведьмы все узнают о своем ненаглядном сыночке и племянничке, войдет в историю.